— «Черный Кот» еще всем покажет! Это имя эхом разойдется по городу, возвеличивая его легендарного вора! Ты сама станешь свидетелем, Элис, как мне не будет равных в воровском искусстве, — вслух бравадился мальчишка, уверенный, что в пустующем сгущающимся вечером парке его никто не услышит.
Свесив одну ногу вниз, Кай вальяжно расположился на толстой ветке одного из деревьев и методично потреблял горячительное содержимое бутылки с кальвадосом. Облегавший тело латексный костюм сдавался под прохладным воздухом, практически не согревая обладателя, однако нужду в тепле более удачно компенсировал алкоголь, быстро разносившийся по молодому организму.
«Мда. Как с половины бутылки развезло...» — презрительным тоном раздался в голове Кая голос его вечно недовольной, угрюмой, скучной Акумы — обладательницы еще множества других титулов, «за глаза» навешанных ей мальчишкой.
— Я ни капельки — ик! — не пьян.
«Ты на капельку трезв» — поправила Элис.
— Сейчас прогуляюсь и буду в полном порядке! Может, даже парочку своих фанаток встречу... Наверняка у такого сексуального и привлекательного вора, как «Черный Кот», они уже есть, — мечтательно вздохнул Кай.
«Да кому нужен костюмированный извращенец?»
Кхекнув, мальчишка решил не продолжать пререкаться с Элис. Спрыгнув с дерева, он с трудом устоял на ногах после приземления на поросший сорняками газон и, лениво отхлебнув из бутылки, зашагал по аллее в сторону, где расположился выход из парка.
Возможно, думал он по пути, Элис и была права, когда говорила, что не стоит начинать пить человеку, который совершенно не умеет это делать и вдобавок находится в костюме, для проинформированных людей служащем лучшим ориентиром. Иными словами, если ты — заявивший о себе преступник, то, будучи обвешанным опознавательными знаками и в открытую щеголяя по городу, определенно не стоит напиваться до неадекватности мышления.
Сперва Кай не придал малейшего значения советам Акумы, преувеличенно вздохнув и как всегда счел ее за скучного параноика. Но повстречавшись взглядом на выходе с констеблем из полиции Эсперов, «Черный Кот» уже взаправду пожалел о том, что не послушал Элис в тот момент, когда вздумал порадовать себя спиртным.
Теперь на Кая, с удовольствием провалившегося бы под землю у себя под ногами, воззрились две пары незнакомых глаз: констебль и его собеседник, державший в руках какие-то бумаги.
— Ну... вот эти, кажись, явно знают меня... — задумчиво проговорил мальчишка, почесывая затылок.
«Беги, придурок» — фыркнула Элис.
К счастью, Каю хватило ума для того, чтобы и самому осознать, в какую плачевную ситуацию угодили его уши с хвостом. Лихорадочно и быстро соображая, он не придумал выхода лучше, чем при помощи своих способностей к перемещению нарастить расстояние между собой и людьми, с предупредительным окликом пустившимися в погоню за беглецом. А затем помчался уже своими двумя на утек через темные переулки в надежде, что в какой-то момент ему удастся избавиться от хвоста.
Кай бы хоть сейчас попытался с помощью портала проложить себе путь внутрь любого из зданий для того, чтобы отсидеться там, однако не было гарантий, что конечный пункт путешествия не приведет его прямиком внутрь бетонной стены, из-за чего мальчишка, чуть ли не сопя от злости, был вынужден положиться на свои скорость и импровизированные трюкачества, минуя каменные лабиринты города.
Выскочив на незнакомую улицу, он остановился у фонарного столба, чтобы отдышаться и подумать, куда направиться дальше.
— Гадство, я бутылку выронил. Они хуже толпы настоящих фанатов! — сокрушенно пожаловался вор, когда понял, что заместо стеклянного горлышка его пальцы, заточенные в кожу когтистой перчатки, пытаются сжимать пустой воздух.
«Это и правда единственное, что тебя сейчас беспокоит? Те мужчинки не шибко отстают.»
— Кхе. И без тебя знаю.
Не без глубокого душевного сожаления перенеся утрату драгоценного алкоголя, «Черный Кот» продолжил бегство, понимая, что блюстители порядка наверняка вызвали подкрепление, чтобы зажать убегающего преступника в тиски и не дать улизнуть от железной руки закона. Этого он точно не хотел им позволить сделать: уже слыша вдалеке позади себя тяжелые удары обуви об асфальт, мальчишка побежал на свет, лившийся из окон магазина впереди.
Прямо на углу, не вовремя обернувшись назад, чтобы мазнуть взглядом изумрудных глаз по силуэтам преследователей, он на всех парах влетел в еще одного встреченного им за последнее время человека. Быстро оправившись, «Черный Кот», не ощущая за собой ни капли вины, был намерен просто побежать дальше, не думая проявить к сшибленному пареньку хоть какое-то сострадание. Но поскользнулся на одном из продуктов, выроненных тем в момент столкновения с «латексной кометой», и бесславно рухнул вниз, больно целуясь с асфальтом.
— Ай... — проныл вор, чувствуя, как теплая кровь закапала из разбитого носа.
Приподнявшись на четвереньках, он повернул голову в сторону того, кого считал виновным в случившейся неприятности, и рассерженно выдохнул:
— Это ты виноват!

Поднявшись с асфальта, «Черный Кот» поправил воротник своего костюма, отозвавшийся тихим звоном подвешенного в его зоне колокольчика, и воззрился на парнишку, как бы ожидая, что тот извинится перед ним. Но в следующее мгновение, когда окончилась тирада, преподнесенная заместо извинений, подвыпивший вор снова чуть не оказался повален навзничь, едва устояв на ногах после толчка — и теперь напрочь позабыл о своих преследователях.
— Кхе. Твоя же банка была, — ответил он после недолгой паузы с таким видом, будто вина за содеянное лежит на ком угодно, но только не нем самом и что это так же очевидно, как то, что солнце светит днем, а луна появляется ночью.
«Вообще-то, это действительно ты несешься черт знает куда, спасаясь от закона. С тебя и спрос» — резонно заметила Элис.
Демонстративно фыркнув, «Черный Кот» наклонился, чтобы подобрать банку, послужившую причиной его объятий с землей.
— О, так это горошек, — пробормотал вор перед тем, как его пальцы, хозяйственно изучив чужую жестянку, заскользили по краям заваренной крышки в бесплодных попытках открыть ее ненастоящими когтями.
От дела, лишенного малейшего смысла, его отвлекли лишь голоса гонителей, неумолимо приближавшихся к двум подросткам. Становилось ясно, что в их глазах у «Черного Кота» появился подельник, которому не поздоровится не меньше, чем главному преступнику.
— Я тебя потом прибью, давай выбираться отсюда.
— А поможешь мне затем ее открыть? — с искренней надеждой в голосе спросил Кай у неожиданного попутчика и утер кровь с лица свободной рукой.
Следовать за тем, кто тащит тебя вперед оказалось гораздо легче, чем самому пытаться нащупать дорогу, мутнеющую в глазах, поддетых состоянием среднего алкогольного опьянения. Оставшейся при себе рукой прижав в объятиях к груди спасенную банку с горошком, Кай старался успевать оглядываться назад через плечо, оценивая расстояние между собой и преследователями, и смотреть под ноги, чтобы не споткнуться во время пути.
В то же время было трудно судить о разумности решения доверить себя кому-то, когда не знаешь, в какую темную подворотню направляется сшибленный тобой человек, обещавший прибить обидчика за испорченные продукты.
«Но либо он, либо Бюро», — рассуждал Кай.
«Сдается мне, от этого парниши ты отхватишь посильнее, чем от Бюро»
«Кхе. Черный Кот тебе тоже не хухры-мухры!»
«Да ты же драться не умеешь» — закончила Элис спор аргументом, противопоставить на который мальчишке было нечего.
— Сюда!
— А где это сюда? — спросил вор, намереваясь вложить в свой вопрос интерес о том месте, в которое его ведут, но на деле получился обычный бред пьяного человека.
«Идиот» — раздался усталый вздох в голове.
Свернув вслед за пареньком по той же инерции, которую представляло собой его безвольное тело, совершившее путешествие от магазина до этих мест за счет усилий почти только своего проводника, Кай не успел вовремя остановиться и машинально продолжил движение. Прошло совсем немного времени, понадобившегося на пару шагов, как он столкнулся головой с чем-то, что возникло впереди него непреодолимой преградой.
— За что мне все это... — простонал «Черный Кот», держась за ушибленный лоб.
Осмотрев объект, наградивший его драгоценное личико вторым за вечер ушибом, он обнаружил, что преградой была лестница, ведущая с улицы на второй этаж пристройки к дому, возле которого остановились беглецы. А подняв взгляд еще выше — туда, где заканчивалась лестница, — Кай разглядел привлекательный карниз, с помощью которого можно было бы взобраться на крышу.
— Не знаю, как ты, а я — наверх, — весело бросил он соратнику и застучал сапогами на ступенькам.
«А порталы тебе на что?» — спросила Элис, однако не получила никакого ответа от мальчишки, привыкшего не использовать свои способности по всякому пустяку.
Запрыгнув на перила, тот сперва забросил на кровлю ставшую ему чрезвычайно дорогой банку с горошком, с глухим звуком покатившуюся дальше по ней, а затем посильнее оттолкнулся в прыжке от своей опоры. Схватившись руками за карниз, Кай подтянулся, помогая себе ногами, уперевшимися в стену, вскоре окончательно взбираясь на крышу.
И первым делом бросился искать, куда укатилась его прелесть.

Отредактировано Кай Амальрик (2016-03-24 20:22:44)

Ловко схватив в пальцы едва не ускользнувшую из них в третий раз банку с консервированным горошком, Кай замер, придирчиво изучая несколько новых вмятин, образовавшихся на ней. Казалось, что даже у нее приключений в этот вечер случилось ничуть не меньше, чем у ушастого беглеца и его незапланированного компаньона. Секундой позже до эспера дошло, что последний говорил ему совсем недавно и повернулся к подростку, затарабанив пальцами по сжимаемой в них жестянке.
— Эй, ты чего это, беспокоился обо мне чтоль?.. Ах, как же это мило! — вроде бы, в шутку воскликнул «Черный Кот» и чуть ли не покраснел от того, как это все выглядело в его подернутом алкоголем сознании.
«Нашел время предаваться соплям»
«Ацтань, женщина! Да в одной этой фразе заботы было больше, чем от тебя за весь год!» — не преминул он случаем пожаловаться Элис на нее же саму и почти сразу же поспешил вслед за пареньком. Практически за шкирку утянув его в новое путешествие, пролегавшее через крыши, тот времени даром не потерял, поскольку без посторонней помощи «Черный Кот» и не подумал бы сдвинуться с места в ближайшие несколько минут.
«Тебе это показалось» — между делом успела поправить его акума.
Кай, в отличие от своего проводника, не мог сейчас похвастаться той же ловкостью и прытью, с которой тот миновал все возникавшие перед ними преграды и препятствия. Усталость и алкоголь отдавались слабостью в руках, а ноги предательски заплетались через каждый десяток шагов. Однако пьяному, как известно, и море по колено: все это сравнительно удачно компенсировалось той акробатической сноровкой, которую «Черный Кот» приобрел за время своего детства и ранней юности.
Во всяком случае, из всех сил стараясь поспеть за паркурщиком впереди себя, он так и не вылетел с крыши на тротуар.
— Ах, да ты просто вандал! — хохотнул Кай. Став свидетелем того, как его спутник выбил дверь ногой, он, однако, упустил из виду, как предварительно при помощи знаний кода была разрешена дилемма с замком.
— Ну эй, а по-вежливее нельзя?
«Пф. Неженка»
Едва не запнувшись, вор недовольно «кхекнул», когда не самым гостеприимным образом оказался приглашен внутрь скромно обставленного помещения. Он наспех осмотрелся, не без удовольствия подмечая наличие холодильника (и наивно полагая, что в нем найдется что-нибудь съестное), после чего вернулся взглядом к товарищу, впервые со времени их встречи возле магазина ощущая себя виноватым. В конце концов, до Кая все же дошло, что вина за инцидент лежит на нем, но признавать этого эспер не собирался.
— Мне со свернутой шеей неудобно будет... — жалобно проговорил он и тут же облегченно выдохнул, когда понял, что экзекуция обошла его стороной.
Присев на полу возле дивана, Кай скрестил под собой ноги и обнял банку с горошком, жадно прижимая ту к груди.
— Не знаю я, кто это был. Наверное, Бюро или полиция. А почему гнались за мной... Так тут не виноват я был! Иду я значит себе по парку, никого не трогаю, допиваю кальвадос... Ох, мой кальвадос! Я же обронил его, когда убегал! — с неподдельной трагедией воскликнул вор-рассказчик.
Неожиданно приподнятое настроение тут же пошло на убыль, стоило вспомнить этот «несчастный случай».
— Мда... Ну вот, иду я, как только что говорил, и тут на моем пути возникают эти двое мудаков. Видимо, узнали во мне «Черного Кота» и бросились ловить. Вот.
«Да нужно быть идиотом, чтобы не узнать «Черного Кота» в парне, который ночью шатается по городу в черном костюме кота» — вставила Элис, на что Кай, как бытовало в их странном тандеме, реагировать не стал.
— А ты что же, никогда обо мне не слышал? — сощурившись, спросил он у своего нового, как ему казалось, друга. Укол обиды тот час же пронзил сердце эспера — почему даже в костюме его не признает никто, кроме полицейских и следователей из Бюро? Неужели он еще не успел стать вором-знаменитостью в Тэкумо Сити?
Это было несправедливо. Ведь он так старается!
— Ух ты, вискарь! — оживился Кай. Искренняя горечь от утерянного кальвадоса и расстройство из-за отсутствия широкой известности тут же испарились, словно и не было их вовсе минутой ранее.
«Нет, Кай. Даже не думай снова пить. Тебя же только что какой-то незнакомец затащил в непонятное помещение на крыше. Не боишься, что он может оказаться... сутенером например, который хочет тебя усыпить? Поверь, такие смазливые мальчики вроде тебя, Кай — отличный улов для...»
— Я не смазливый! — обиженно воскликнул эспер и ударил кулаком по полу, лишь мгновением позже осознав, что сделал это вслух и смущенно сник, представляя, в какое неловкое положение поставил себя из-за этого.
«Ну ты и дурень-то» — флегматично заключила Элис.

На словах о цирке Кай чуть было не изошелся добродушным смехом: новый знакомый, сам того не ведая, своей небрежной шуткой угодил почти в «яблочко». Невольно погрузившись в воспоминания, эспер с тоской вспоминал своего отца с матерью и детство, проведенное под куполом цирка. Розовый мир, когда-то казавшийся таким же пестрым и соблазнительным, как яркие вывески Ринора-сити. Взращенный на стремлении достичь признания под тенью постулатов тамошнего общества, выделиться из него особенной экстравагантностью и завоевать известность — пожалуй, единственное, что осталось с тех пор подле самовлюбленной и эгоистичной личины «Черного Кота».
Единственное, что заставляло его расстраиваться оттого, что редкие люди признают в нем того, кем он хочет слыть. Вынуждало безустанно завидовать остальным: каждому живому существу, кто в чем-то был лучше, чем он.
— Нууу! — недовольно промычал вор, однако послушно отдал банку с горошком в руки собеседника.
Он уже хотел картинно надуться в отместку за столь наглое посягательство на драгоценную еду, как вещь, гораздо интереснее предшествующей, благородно вложили ему в руки взамен отобранной. Отхлебнув из опустевшей наполовину бутылки с виски, Кай поморщился с непривычки, но после растянулся в миролюбивой улыбке и в знак благодарности «боднул» приятеля в плечо головой.
На его смех никакой обиды не последовало: эспер был бесконечно рад тому, что ему не стали задавать наводящих вопросов и не выказали отношение, как к дурачку, сбежавшему из места клинического содержания им подобных.
— Ты тоже ничо так, — ответил он, краснея и продолжая улыбаться.
«Под пиво сойдет, ты забыл добавить. И вообще, меня сейчас от вас стошнит» — продолжал раздаваться в голове недовольный голос акумы.
Но, несмотря на явное неодобрение происходящего со стороны Элис, «Черный Кот» совершенно не возражал подобному проявлению внимания к себе. Наоборот, находиться в объятиях рук нового знакомого, вдобавок привлекательного внешне, было необъяснимо приятно. И совсем немножко тесно, будучи человеком, от шеи до пят закованным в облегающий тело латекс.
Последовавшая же затем от подростка тирада произвела неоднозначное впечатление. Вор прежде никогда не сталкивался с ситуациями, в которых кто-то просил его о жизненном совете сродни тому, как отчаявшиеся молят о помощи. Алкоголь хоть и заглушал ясность мышления, но подстегнутое сознание упорно цеплялось за гранитные столпы философии, продиктованные витиеватым мировоззрением «Черного Кота».
— Ах, мой драгоценный друг! Все люди воспринимают мир через призму своих ценностей. Мелочные ценности порой безобидны, но совершенно не практичны. Понимание вещей рождается в глубине сердца и просачиваются наружу через заслоны здравого смысла. Без сердца…
Кай, сам того не заметив, оживился, преисполненный нового прилива сил и расположения духа. Он вскочил на диван, позабыв снять грязную после улицы обувь и тут же устроился на нем «по-кошачьи»: присев на корточки, развел колени широко в стороны, а сведенные вместе руки прижались ладонями к дивану возле носков ботинок в качестве опоры.
— Остается лишь повиновение. О таком выборе приходится только сожалеть. Боязнь прихотей собственного воображения, нещадно душащая сердце. Сожаление и подавление эмоций... А мечтатели, конечно же, стремятся овладеть всем, что они видят. В один момент тебе придется глубоко рассудить над тем, ради чего на самом деле ты хочешь жить.
Закусив нижнюю губу, Кай шустро переменил прежнюю позу. Его голова упала на колени товарища, лицом обращенная к нему, а ноги, «пиная воздух», свесились через край дивана, не вместившись в его просторы.
«Тоже мне, философ нашелся. Весь последний год носится со своей неугомонной фантазией, выдумывает ерунду и с гордостью ее потом совершает, так еще и других подбивает следовать по своим стопам»
Безмятежно улыбаясь, вор продолжал излагать свои мысли:
— Настоящая мечта не затрагивает что-то исключительно одно. Она объединяет в себе все то, что тебя привлекает, умело находит точки соприкосновения между абсолютно разными вещами. Прямо как зеркальная поверхность сглаживает неповторимость черт предметов, отражающихся в ней. Может быть, твоя мечта, если она есть, просто неверно тобой же воспринимается...
Приподнявшись, «Черный Кот» обеими руками обнял приятеля за шею и в следующий момент уткнулся своим носом ему в щеку.
— Лишь определенных людей можно назвать подлинно живыми. Они видят в жизни какую-то цель и всеми способами стремятся взлететь над обычным существованием, — проговорил он и выдержал короткую паузу, стараясь не сбиться с потока рассуждений в голове и осмыслить, то ли он вообще говорит, или же еще давно отклонился от темы.
«Мне невероятно мерзко с вас. Были бы у меня ноги — давно бы ушла, оставив нежиться в одиночестве» — тем временем, недовольно бурчала Элис.
Кай вновь не обратил внимания на акуму: впервые в жизни кто-то решил открыть ему душу и в такие моменты не существовало места для постоянного критика каждого мгновения его жизни. Растроганный мальчишка хотел показать, что способен сопереживать услышанным им бедам другого существа. Поддержать одного такого, в ком увидел отблеск самого себя: след того человека, каким он сам был совсем недавно.
— Ты обмолвился про других людей и равенство. Но пока люди сами не захотят себе помочь, им никто не поможет, — закончив, Кай посмотрел паркурщику в глаза. Не удержавшись от соблазна эспер, подражая излюбленной в своих действиях кошачьей манере, лизнул паренька в кончик его носа. Затем отстранился, изо всех сил при этом стараясь игнорировать новый поток бурных речей от Элис, ураганом проносившийся в мыслях. Разжалось кольцо рук, сведенное вокруг шеи собеседника, а ладони безынициативно легли на его плечи, будто бы их хозяин боялся потерять равновесие без ощущения опоры.
— Ты отнюдь не неудачник. Если бы я не сшиб тебя возле магазина, вероятнее всего, сейчас бы сидел в участке и отдувался перед теми людьми. Но ты буквально спас меня и очень помог мне сегодня, а ведь прежде мне было не на кого полагаться. Может, ты все же станешь на самом деле моим другом, а? — смущенно проговорил «Черный Кот», опустив глаза вниз и теперь свел ладони вместе, хаотично и безостановочно переплетая пальцы между собой.
Спрашивать о подобном для него было в разы беспокойнее, чем считать так, исходя из собственных цепочек умозаключений и выстраиваемых на них предположений. Кай мог сколько угодно полагать, что обзавелся новым товарищем, с которым его свяжет долговременная дружба, однако узнать истинное положение вещей любопытно так же, как страшнее ловкого ухода от правды.

Отредактировано Кай Амальрик (2016-04-05 00:55:59)

По началу Кай испугался, что подросток пытается вежливо отказать или намекнуть на то, что не товарищи ему придурки в латексе, которые носятся в ночи по городу, без капли совести сбивая все на своем пути. На мгновение мальчишка даже сник: его кошачьи уши, будь они настоящие, тот час же прижались бы к голове, красноречиво выражая настроение и чувства своего обладателя.
— Ну так я же дружить с тобой хочу, а не банк ограбить! — хохотнул Кай уже из объятий, реакцией на которые стали собственные неуклюжие попытки отплатить той же монетой.
«А со мной, значит, дружбы тебе мало? Неблагодарный ребенок» — фыркнула Элис в голове.
— К тому же мне кажется, ты слишком требователен к себе. Ничего из того, что ты сказал, меня не разочаровало. А хочешь пожаловаться — так я с удовольствием тебя выслушаю!
От горячего дыхания возле уха, нашептавшего имя, живот эспера свело короткой судорогой. Это ощущение было не из тех, которым подошла бы характеристика приятного, однако и противным его не назовешь. Прежде вор не испытывал с кем-то подобной близости и на несколько секунд его губы онемели, не в силах обронить ни звука. Он растерянно смаковал незнакомое доселе чувство, заставившее щеки ярко заалеть, а сердце забиться быстрее.
— А меня зовут Кай, — так же шепотом ответил эспер.
— Но ты можешь называть меня, как тебе вздумается.
Скромно извернувшись, «Черный Кот» смог наблюдать физиономию подростка, искаженную в язвительной гримасе. Какой бы смысл под этим не таился, он был безразличен вору. Тому просто нравилось изучать взглядом лицо Саймона. Подросток казался ему привлекательным — возможно, что за него это решал алкоголь, однако мышление Кая всегда было способно на самые смелые фантазии и помыслы, которые в нем рождались независимо от причины своего возникновения.
И по-прежнему упорно ощущалось родство с этим существом, вблизи от которого было приятно и спокойно находиться. Если бы Кай только знал историю своего нового друга, то непременно подивился бы тому, насколько схожи оказались их судьбы, в которых, при других обстоятельствах, они могли бы встретиться смертельными врагами.
«Твою же мать, Кай. Когда ты стал таким сентиментальным? Ты посещаешь какие-то странные курсы, о которых я не знаю?» — впервые за многое время Элис обратилась к мальчишке без капли сарказма в голосе или иронии, не считая последнего ее предложения.
Однако искреннее удивление акумы было вполне понятно: не будь мальчишка пьяным, едва ли вел бы себя в точности так же, как сейчас, доверившись другому человеку.
— Прогуляемся?
— Знаешь, когда эту фразу произносили в криминальных фильмах, то герои обычно уходили в темный переулок, где раскуривали по последней сигарете, а затем доставали стволы и начинали «перетирать» за бабу, которую один увел у другого после того, как подставил его и сдал в тюрягу, — хихикнул Кай, однако вестимо, что шутка не удалась.
«Она совершенно не удалась» — в своем обыденном репертуаре согласилась Элис с мыслями мальчишками.
«Но теперь я спокойна за тебя. Коли шутишь ты все так же паршиво, то явно не заболел»
— А куда мы пойдем?
Не дожидаясь ответа, эспер вскочил с дивана и устремился к выходу из помещения.
— Я тебе рассказывал... Впрочем, неважно, — тут же поправился он, не закончив своего вопроса.
Стоило ли так сразу раскрывать все карты и признаваться в том, что владеешь способностями эспера? Как правило, «Черный Кот» редко делал это по собственному желанию, поскольку не только беспокоился о возможной реакции посторонних на подобное. Он еще и всегда желал обставить это откровение более эффектно и неожиданно, в излюбленной им манере напущенной театральности и артистизма.
Отворив засовы, на которые Саймон захлопнул дверь, он первым выскочил наружу, вдыхая ночной воздух города. А затем его объяло нездоровое любопытство и вор стрелой устремился к краю крыши. Скрипя латексом, к которому примешался и тихий звон раскачивающегося на шее колокольчика, «Черный Кот» в чрезмерно опасном положении свесился вниз, изучая, насколько велико расстояние от крыши до земли.
— Ух... Интересно: если я туда спрыгну, я не разобьюсь?
«Не беспокойся: дуракам везет»
Алкоголь, словно коварный яд, послаблял мышцы и приносил вялость в движения. Пребывая в состоянии временной прострации, навеянной резкой сменой интересов, выразившихся переходом от перспективы ночной прогулки к визуальному измерению высоты, «Черный Кот» по-прежнему перевешивался за край крыши, споря с собственными мыслями. Без каких-либо сознательных причин он протянул одну руку вперед и с ленцой сжал пальцы в кулак в том месте, где сверкал огонек ближайшего фонарного столба.
— Эх, а ведь есть все равно хочется... — громко пожаловался он, в надежде, что Саймон услышит эти слова.

Пожалуй, лишь самому Каю, выросшему под сенью постулатов, что диктовало общество Ринора-сити своим творческим жителям, выбранный им же необычный образ не казался чем-то странным или раздражающим. Он не надеялся, что Саймон полностью поймет его объяснения — создавалось впечатление, что подростка больше бесили звуки, которые издавал материал костюма, нежели неодобрение способа яркого самовыражения, если таковое скрывалось за его интересом.
Однако хозяин костюма был иного мнения. Если Саймону не нравился скрип латекса, то «Черный Кот» же откровенно наслаждался этим звуком.
— Чем ярче эпатаж, тем больше внимания к себе можно привлечь. Разве без этого костюма я буду таким же запоминающимся?.. Когда-нибудь я стану легендарным вором, неуловимым охотником за шедеврами! Прославлюсь на весь мир! И образ «Черного Кота», завинченный на моем костюме — отличный способ для того, чтобы всегда оставаться узнанным, — гордо проговорил Кай.
«Или быть принятым за извращенца, которого нужно изолировать от общества в кратчайшие сроки. Да, Кай, я все еще помню твое намерение обзавестись кнутом» — вздохнула Элис.
«Признайся: ты бы желала быть укрощенной мной, да?~»
Короткая пауза повисла в потоке мысленного общения между эспером и акумой.
«Если я однажды смогу материализоваться, не сомневайся, что вспомню это и первым делом накручу твой глаз на вилку»
В тот же миг неприятный холодок пробежался вдоль позвоночника Кая: мальчишке хватало ума догадаться, что Элис говорила серьезно и при первой же возможности постарается воплотить в жизнь свою угрозу.
— К тому же... Мне нравится, как я выгляжу в этом костюме. И он очень удобен, словно вторая кожа. Хотя и холодно в нем порой, вот как сейчас например. А ты, к слову, кошек любишь? — улыбнулся Кай.
Подняв руки и сведя их в характерной кошачьей манере, он попытался издать мяуканье, однако сорвавшийся с губ звук на естественный «говор» настоящего кота был похож лишь отдаленно.
— Что касается бубенца... я видел в некоторых мультиках, как кошкам такие вешают на шею. Вот и подумал, что, раз это по-своему известное клише, мне тоже такой не помешает для поддержания амплуа «Черного Кота». Это ведь забавно, в конце концов! Не находишь?
Склонив голову на бок, он с интересом взирал на Саймона, а затем сам продолжил развлекаться со звенящей игрушкой на своей шее, как это только что делал подросток. «Колокольчик Черного Кота», казалось, в действительности обладал странной аурой, вынуждавшей даже своего владельца не редко развлекаться, бесчисленное количество раз ударяя по нему пальцами и вслушиваясь в раздававшийся в ответ веселый звон.
Хотя в один момент вор сумел найти ему более практичное применение, со временем подробнее познав свои способности и научившись создавать звуковые порталы. Особенно скучными вечерами он даже прятался за темными углами зданий Тэкумо Сити, словно зверь, выжидающий в засаде своих ничего не подозревающих жертв, а затем звонил в «бубенчик», заставляя ни в чем не повинных прохожих едва ли не подпрыгивать от резкого звука, появляющегося возле самого уха.
«Между прочим, это до отвратительности бесполезное разбазаривание дарованных тебе способностей» — презрительно фыркнула Элис, когда мальчишка вспомнил о своих шалостях.
— Мур, — произнес «кошатый» вор, довольно и широко улыбаясь от ощущения чужих пальцев на волосах.
Звук, с которым консервная банка была водружена на крышу, привлек его внимание.
— Ой, это ты... Соскучилась по мне, а? Чуть было не забыл про тебя. Саймон, ты так ее и не открыл! — картинно надулся «Черный Кот», снова сгребая банку с горошком в оскалившиеся объятия когтистых пальцев.
«Считаешь, это поможет?» — последовал вопрос от Элис после того, как эспер принялся без особого энтузиазма стучать жестянкой об крышу.
— Хей, слушай! — вдруг воскликнул он и бросился вслед за Саймоном.
Поравнявшись с подростком, Кай обнял его за руку, в большей мере руководствуясь безобидными намерениями не растерять собственного равновесия. До него даже не дошло, как странно это выглядело со стороны. Но, разместившись щекой на чужом плече, мальчишка по-прежнему пребывал в приподнятом состоянии духа, полагая, что обрадует нового друга возникшей в его голове идеей.
— А как ты отнесешься к тому, чтобы поесть бесплатно? Разумеется, я тоже не собираюсь платить нам за еду, — заговорщически начал он, подмигнув приятелю.
— Станем считать это моими извинениями за то, что случайно сшиб тебя возле магаза. Ну и да, еще за то, что испортил твои продуктовые запасы, — вздохнул «Черный Кот», наконец позволив себе вслух признать вину.
«Нет. Все же, ты заболел»
Кай проигнорировал замечание акумы, продолжая вести вслух прежнюю мысль.
— Конечно, в том случае, если ты не против того, каким способом я хочу обеспечить нас едой...
Закусив нижнюю губу, он поднял взгляд, ожидая, что ему ответит Саймон. Не часто вору приходилось задумываться над тем, что он умеет еще помимо искусства красть чужие вещи. Осознание своей частой бесполезности провоцировало всплеск зависти к тем, кто способен на большее, нежели он.
А если Саймон откажется даже от такого его побуждения помочь и проявить себя в дружбе, которую предложил, Кай определенно огорчится. Впрочем, сам он понимал, что подобное разочарование не затянется надолго - уже через несколько минут найдется вещь, которая полностью завоюет его внимание и заставит забыть о минувшем разговоре.

Не удержавшись, Кай скромно засмеялся над падением Саймона, хотя в первые секунды не на шутку забеспокоился, уже было решив, что подросток по-неосторожности свалится с крыши. В его смехе чувствовались и забава из-за происходящего, и облегчение оттого, что парень не раскрасил асфальт внизу пюре из собственного мозга.
«Да вы просто два пьяных сапога пара»
Заботливое предложение о помощи было тактично отклонено Саймоном, на что Кай не задержал обиды, тут же об этом позабыв. Постаравшись привести в порядок мешающие мысли, он последовал за самостоятельно поднявшимся товарищем к спуску, который тот в скором времени для них обнаружил.
«Даже не вздумай!» — воспротивилась Элис мыслям, посетившим голову Кая. Мальчишке не оставалось ничего иного, кроме как поморщиться от силы, с которой прозвучали слова акумы и отказаться от идеи покрасоваться перед Саймоном красочным съездом вниз по перилам лестницы.
Пошатываясь, он вальяжной походкой устремился вниз по ступенькам, несколько раз чуть не оступившись, но тщательно стараясь сохранить такой вид, будто с ним все в порядке. В конце спуска его уже поджидало приятное облегчение: Саймон буквально забрал вора к себе на спину, суля приятную перспективу того, как будет проходить дальнейшая прогулка.
— А я и не против! Ну, чтобы ты меня нес. Не в том смысле, что не прочь быть отскребенным потом с земли, — хихикнул мальчишка и крепче обвил руками шею Саймона.
«Кай... я очень надеюсь, что это просто алкоголь на тебя так действует»
«Ты это о чем?» — удивленно переспросил эспер у Элис.
«О том, о чем ты сейчас фантазируешь»
«А что в этом такого?» — все так же искренне не понимал Кай.
«Видишь ли... Два парня, в обнимку любующиеся закатом на берегу озера — не есть то, что обычно называется мужской дружбой»
На это у «Черного Кота» не нашлось ответа, поскольку он никогда не задумывался о неправильности подобных вещей. Вор сознавал, что столь близкие отношение между представителями одного пола хищно воспринимаются обществом, однако не видел ничего плохого в том, если схожим образом будет поступать он сам или кто-то другой.
К сожалению, Элис явно была иного мнения.
— Кстати, назрел еще один вопрос. Он может показаться тебе, опять таки немного странным, но всё же. Почему именно кот?
— Черный кот — символ неудачи для суеверных, да и вообще распространенное клише. Однажды я подумал: а как можно было бы истрактовать то, что самому герою этих присказок всегда живется хорошо и без проблем? А так, что он крадет чужую удачу, а не приносит за собой несчастья! И мне понравилось это, — повествовал Кай о причинах выбора своего амплуа.
— К тому же, ночь — под стать черному кошатому! Черный цвет трудно заметить, черный цвет может затеряться среди таких же черных беспокойных теней.
Пусть мечтательный мальчишка все время следовал тем идеям, что сулили ему его воображение, пестрая фантазия и зависть к другим, он все равно оставался прагматичного склада ума и старался нащупать практичность в каждом своем намерении. Отчасти, именно в этом заключалось то самое поразительное везение «Черного Кота», на которое он всегда списывал свои заслуги.
Особенно хорошо это понимала Элис, потому никогда упорно не науськивала мальчишку на путь, который сама считала единственно правильным. Акума вынужденно примирилась с тем, что во многих случаях Кай сам умудряется найти удачное решение проблемы, даже если приходит к такому по чистой случайности.
— Куда направляемся, навигатор?
— Через пару кварталов отсюда есть клевая кондитерская!.. А нет, ошибся. Она ближе. Сейчас сверни налево... Нет, на другое лево, — исправился Кай, по-пьяни спутав названия направлений.
Ему вообще всегда требовалось время на то, чтобы вспомнить, какая сторона зовется правой, а какая — левой.
«Между прочим, Кай, разбираться в направлениях детей учат еще лет в восемь, если не раньше» — язвительно вставила Элис.
— Вот она! Там рядом переулок, полный вперед туда!
По окончанию совместно проделанного пути эспер решил отблагодарить Саймона и сделал это по-своему: подался вперед и запечатлел короткий поцелуй на его щеке. Так же буднично и без стеснения, как когда решил лизнуть подростка в нос.
Затем, хихикнув, он слез со спины своего приятеля и сладко потянулся.
— Ну, а сейчас, — театральным шепотом начал «Черный Кот», — Смотри!
«Да на что тут смотреть? Ты никому не интересен»
Демонстративно хрустнув пальцами, он сотворил в воздухе несколько неуклюжих пасов рукой, стремясь нагнать пафосности на предстоящее событие. А затем сделал ей диагональный взмах, оставляя за когтистыми пальцами рубиновый след открывающегося портала, вторая точка которого находилась внутри здания кондитерской. Лившийся из него алый свет тускло освещал черты лица Кая, который был явно доволен проделанной работой: физиономия у него была как у кота, чувствующего поживу.
«Ах, эта занимательная уличная магия!» — саркастично протянула Элис.
— Хватайся за мой хвост, Саймон! Летим навстречу приключениям! — хохотнул эспер, но ждать выполнения просьбы от друга не стал. Вместо этого он взял подростка за руку и следом за собой втащил в портал.
Перемещение подобным образом не сопровождалась особенными ощущениями: телепортация происходила почти мгновенно, хотя в первые разы опыта взаимодействиями с плодом своих способностей у Кая закружилась голова от резкой смены обстановки. Секунда — и заместо грязного переулка, пропахшего застоявшимися в мусорном баке продуктами и выделительными жидкостями путешествовавших мимо него людей, обоих авантюристов окружали утробы увязшего в темноте магазина.
Не успев и шагу ступить на новом месте, Кай по вине нарушенной из-за алкоголя координации в пространстве тут же упал на пол, заплетясь в собственных ногах.
«Мне имеет смысл снова назвать тебя придурком, или сам догадаешься?»
— Кхе. Саймон, включи, пожалуйста, свет, — лениво протянул он с пола.
Когда выключатель был найден и лампочки загорелись одна за другой, освещая торговые ряды, «Черный Кот» шумно вдохнул приятный аромат, стоявший в кондитерской. После чего бегло осмотрелся вокруг и наметил для себя первую цель.
— Ах, до чего же я обожаю шоколад! — радостно провозгласил он, набрасываясь на шелестящую серебристую обертку, под которой томилась его любимейшая из сладостей.
«И этот придурок постоянно твердил мне о том, что «Черный Кот» никогда не опустится до столь бессмысленного воровства...» — попыталась упрекнуть его Элис, однако Кай в очередной раз не обратил внимания на комментарий акумы.
Будучи способным найти себе любое оправдание, подросток решил, что пока на месте преступления он не оставит красную розу, кража не будет считаться почерком выдуманного им кошачьего амплуа. Ведь все же так просто: сейчас он не «Черный Кот», а просто Кай, которому выпала возможность вдоволь повеселиться с новообретенным товарищем.
— Ну, как я тебе? Не правда ли здорово я нас сюда провел? — с нескрываемым самодовольством спросил Кай у Саймона, обернувшись к нему.
Новые кусочки от плитки шоколада захрустели в его зубах, а сам эспер улыбался во весь рот, измазанный неаккуратным поглощением какао-лакомства.

Прим. автора: осторожно, прорвало водонапорную дамбу.
Возможно, черный цвет — банальный выбор для того, кто не хочет быть посредственным пятном на сером полотне публики, однако Кая не расстраивало замечание Саймона. Он был полностью доволен образом, который выбрал: «Черный Кот» по мнению самого мальчишки оказался романтичным и дерзким амплуа, которое со временем несомненно сыщет себе популярность. Ведь черный цвет — не единственная его особенность. Кошачьи уши, хвост-ремень, каламбуры с усатым животным, красивый почерк в лице красных роз на месте похищенных шедевров искусства и плотно облегающий тело, отражающий лунные блики латекс станут лучшей визитной карточкой вора по прозвищу «Черный Кот».
Поэтому, улыбаясь и пожав плечами в тот момент, когда Саймон выразил свои мысли, Кай не таил на друга ни капли обиды, посчитав, что тот просто не до конца понимает глубокую задумку, все стороны которой блистают красотой вложенных в нее фантазий лишь перед самим ее автором.
«Пока сам себя не похвалишь — никто не похвалит. Верно, Кай?»
«Помню, когда я одел этот костюм, ты тогда первый раз за все время нашего знакомства обозвала меня извращенцем...» — мысленно ответил ей эспер, на что акума не удержалась от короткого, но более чем красноречивого смешка. Временами мальчишка, извечно пребывающий под гнетом язвительных уколов с ее стороны, без труда умел находить с Элис общий язык. Невольный свидетель их необычной манеры взаимоотношений никогда бы не поверил, насколько удачно эти двое уживаются друг с другом.
А для самого Кая, всегда старающегося высмеивать свои слабые стороны, столь извращенная забота акумы шла только на пользу. Каждая «шпилька», брошенная Элис — это еще одна возможность избавиться от навязчивых оков собственных подозрений.
— Мра! — промолвил Кай в кошачьей манере и хихикнул, до этого момента не подозревая о том, что испачкался шоколадом.
Его безмятежность быстро сменилась беспокойством, когда он увидел разбитую губу Саймона.
— Ты слышал поговорку о том, что если черный кот перейдет дорогу, то это к несчастью?.. Видимо, запнуться об одного такого — отличный катализатор для встречи с обещанной бедой, — усмехнулся Кай и рассеянно оглянулся по сторонам, всем своим видом демонстрируя растерянность.
Рука невольно метнулась к собственному лицу, пальцами осторожно дотрагиваясь до разбитого об асфальт носа. Кровь удивительно быстро остановилась, из-за чего «Черный Кот» под действием алкогольных паров и думать до сих пор забыл про свое ранение. Лишь плохо утертые алые следы над верхней губой и сам нос, саднящий при сильном прикосновении, напоминали о несчастном случае, послужившим поводом для чудесного вечернего знакомства.
— Правда, по моему скромному мнению, ты растрачиваешь свои способности почем зря... - комментарий, пущенный Саймоном, заставил забыть о мелочах, приманив к себе всё внимание мальчишки.
— Ах, ну почему вы все так считаете! — огорченно и с преувеличенным вздохом воскликнул он в ответ.
Кай был готов прыгать на месте от злости, а Элис лишь подливала масла в огонь, торжественно смеясь в разуме эспера. Чрезмерно вредной акуме было только в радость подобное: ведь теперь она в каком-то роде нашла единомышленника, от мнения которого ее слова про «разбазаривание способностей» стремительно набрали вес, поскольку отныне поддерживались не ей одной.
Но Кай, наоборот, терпеть не мог подобное. Зачем же еще ему использовать способности, кроме как не для собственных развлечений и облегчения жизненного пути? Эспер во многих гранях своей природы оставался заложником эгоизма и самовлюбленности, поэтому никогда не хотел геройствовать и приносить благополучие другим, хотя понимал, что это тоже один из легких способов обрести известность. Он не хотел спасать людские жизни, и в то же время не одобрял, когда их отнимал кто-то по своей собственной прихоти.
Кай был вором, «похитителем шедевров». Он жил так, как хотелось ему самому и не привык оглядываться на последствия.
— А ты слышал шутку про...
Не успев закончить предложения, «Черный Кот» непонимающе воззрился на Саймона, который вдруг словно с цепи сорвался. Задумчивый вид подростка уже не в первый раз дарил поводы для волнения, но стоило паркурщику швырнуть в него плиткой шоколада, с криком призывая заткнуться, Кай опешил, не понимая, что спровоцировало такую реакцию.
«Вот видишь? Я же говорила: люди скоро вешаться станут, лишь бы не слышать твоего блистательного юмора» — хохотнула Элис.
— Прости. Я не знал, что настолько плохо шучу... — обескураженно начал вор, перед этим спешно отшатнувшись на несколько шагов назад от взбесившегося Саймона.
«Эм... Кай. Я не психолог, но мне кажется, что он все-таки не из-за этого разозлился» — снова подала голос Элис, которую происходящее лишь забавляло.
«Тогда почему?»
«Мм... Наркоман может?» — безразлично предположила Элис.
«Ах, ну точно... Я поняла. Может, у него просто не получается смириться с тем, что ты оказался — как бы это мягче сказать? Не могу никак подобрать нужного слова... Чудовищем, вот»
«Я не чудовище!» — возразил Кай, но Элис, гадко посмеиваясь, не была пока намерена продолжать телепатическую беседу.
Вор хотел подойти к Саймону, попытаться обнять за плечи и как-то успокоить, однако здравый смысл и беспокойство за себя остановили мальчишку от подобной инициативы. «Черный Кот» беспомощно смотрел на то, как паркурщик истязает свои руки ударами об дверь холодильника и, как бы велико в нем ни было искреннее желание помочь, он никак решался помешать этому, чтобы не сделать своими действиями только хуже.
«Неужели причина и правда во мне?..» — с грустью подумал Кай.
Когда-то у него был тот, кого он считал лучшим другом и надежным товарищ. Юноша то ли с настоящим именем, то ли с выдуманным без особого объяснения прозвищем Маршалл всегда хорошо обходился с Каем и приходился тому прекрасным собеседником в любом вопросе и проблеме. Впоследствии он стал верховодой хулиганской шайки, наводившей смуту в Шинго и соседних с ним районах, а Кай оказался там же. Он никогда не умел драться и потому все считали, что в подобной братии ему не место, однако Маршалл оставался лоялен к своему приятелю и долгое время опекал его, не позволяя кому-то из своих ребят его задирать.
Среди них Кай мог превзойти остальных лишь в мастерстве городского паркура: благодаря своей акробатичности, позаимствованной из детства, он умел самыми необычными путями проникать в различные офисы, с ограбления которых начинала шпана Маршалла.
Но потом Маршалл отвернулся от него. Это случилось, когда Кай отказался преступить черту человечности и милосердия, как того хотел сделать его друг, грозясь убить невинного покупателя в магазине. До сих пор эспер задумывался над причинами, что вынудили Маршалла так поступить: захлестнувший его азарт, подстегнутый страстью настоящего убийцы, из породы которого всегда был этот юноша? Или закончившееся терпение по отношению к существу, держащемуся под рукой только ради пользы, которую способно приносить?
«Пф. И не надоело тебе столько времени заниматься самобичеванием? Ты нахрен никому не сдался, Кай. Прекращай вспоминать об этом и лучше подумай, что делать теперь» — уже в своем обычном флегматичном тоне заявила Элис.
Одиночество не было противно эсперу, но как и любой другой ребенок, Кай, несмотря на истое желание не повторять совершенной ошибки, нуждался в друзьях. Оттого Саймон так сильно понравился мальчишке. Он мог не тратить собственные силы на помощь пьяному беглецу и оставить его преследователем, чтобы выиграть время для себя, однако, невзирая на неприятности их встречи, он рискнул и помог «Черному Коту». Возможно, он делал это, даже не задумываясь о том, кем может оказаться этот подросток в латексном наряде.
Обретя столь хорошего друга, Каю не хотелось тут же его лишиться.
Взяв Саймона за запястья, он развел в стороны его руки и прижал их к дверце холодильника над головой подростка, а сам, предварительно вынудив его выпрямить согнутые в коленях ноги, занял место у него на бедрах, таким образом победоносно восседая сверху, словно на удобной подстилке.
— Что случилось? Ты боишься меня из-за того, что я эспер? — спросил мальчишка с неподдельным смущением в изумрудных глазах и накренил голову вбок, ожидая ответа.
Пожалуй, справедливо рассудил он, теряясь в догадках о причинах гнева Саймона, даже ожидание согласия на дружбу не было таким же страшным и тягучим. Каю хотелось верить в любую другую вещь, самую нелепую и абсурдную, которую он только мог вообразить, но лишь бы не в то, что новый друг отвернется от него только по той причине, что «Черный Кот» не человек, как другие.
По той причине, что он владеет силами, которых нет у простых людей.
И такая реакция Саймона в действительности не являлась чем-то особенно удивительным: многие боялись эсперов и чувствовали себя некомфортно в их присутствии. Никогда нельзя было знать, чего стоит ожидать от существ, наделенных способностями, сводящими на «нет» заслуги выучки и сноровки. Покуда простой человек мог значительную часть своей жизни посвятить тому, чтобы научиться бить из ружья без малейшего промаха, эсперу был нужен лишь эфир для того, чтобы повергнуть этого человека в оскалившиеся объятия огненной волны или насадить на каменное копье, берущее основание прямиком из-под земли под его ногами.
— Ты ведь не думаешь, что я монстр, правда? — вздохнул Кай, не скрывая печали в голосе.
Беспринципный и наглый вор, во многом обаятельный (как всегда считал самовлюбленный мальчишка, стоя перед зеркалом и отвешивая себе один комплимент за другим) и в той же степени хитрый, он никогда не считал себя плохим. «Черный Кот» брал то, что ему не принадлежит, тем самым преступая закон исключительно во благо собственных прихотей, интересов и удовольствия, но не видел в этом ничего ужасного, сравнимого с преступлениями куда более серьезными по отношению к человечности. Для него никогда не составляло труда обмануть или предать другого человека, даже если приходилось с таким сотрудничать, но он всегда знал, что не в силах навредить кому-то по собственной воле или без острой на то необходимости. Как и не в силах предать кого-то дорогого, по-особенному значимого для него.
Ведь в конце концов, вероломный «Черный Кот», несмотря на возраст, обязывавший стать рассудительнее и благоразумнее, по-прежнему оставался обыкновенным ребенком, однажды получившим необыкновенную силу. Ребенком, всю жизнь считавшим себя бездарным, лишенным подобных талантов, потому всегда завидовавшим эсперам. Ребенком, затем узнавшим, что и сам происходит из числа людей, которым не всегда нужно прилагать непомерные усилия для того, чтобы взять то, чего они хотят.
Он был счастлив в тот момент как никогда, даже не задумываясь об обратной стороне монеты, которой овладел.
Сколько раз Каю, предпочтя обществу жизнь ночного разбойника, приходилось бояться, что из-за его способностей его посчитают другим. Но он — не опасный мутант, упивающийся собственным превосходством над слабыми людьми. Он подросток, который желал прославиться и стать сильнее, чем бесхребетное и слабое существо, которым был. И сколько раз «Черный Кот» задумывался над тем, что такое его способности на самом деле: дар свыше, ставший давней мечтой наяву, или проклятие, не подпускающее к той жизни, к которой он иногда подсознательно стремится?
«Я бы сейчас расплакалась от такой драмы, вот только плевать я на твои чувства хотела. Ты просто идиот, если не способен оценить в полную меру то, чем обладаешь...» — рассерженно произнесла Элис в голове Кая.
Отчасти эспер был вынужден с ней согласиться.
— Я не причиню тебе вреда, Саймон, — шепотом произнес он и отпустил руки стрелка.
Подхватив его под лопатками, «Черный Кот» заключил подростка в кольцо объятий собственных рук и крепко прижал к себе, вслушиваясь в биение чужого сердца.
— Прости, что оказался не тем, кем ты меня считал. Может, я и не человек, как ты, но мы ведь с тобой все равно похожи! Неужели то, что я владею необычными способностями может превратить меня в твоих глазах в того, кем я не являюсь?
Отстранившись, Кай дотронулся пальцами до щеки Саймона, утирая влажный след, оставшийся после соленой слезы.

Кусая губы, Кай слушал откровение стрелка, признававшегося, с каким страхом ему приходится существовать в мире, давшем жизнь эсперами и Акумам. Вор еще никогда не смотрел на изменившееся с приходом эфира общество с той стороны, с которой пугающая действительность трактовалась из уст Саймона, не задумывался прежде над тем, как могут быть опасны подобные ему создания для обычных людей. Не позволял родиться мысли о том, что живет в мире, в котором такие же, как он сам эсперы, прикоснувшись к соблазнительному могуществу эфира, угнетают лишенных этой чудотворной силы.
Для Кая все было просто: сперва зависть к эсперам за то, что тем не нужно быть выдающимися от рождения, чтобы превзойти других. Затем желание заявить о себе миру, стать известным, внести свое имя на страницы истории — не стать забытым после исчезновения. По собственной воле оно должно было бы случиться, или по-причине глупого фиаско на воровском поприще — «Черный Кот» хотел знать к тому роковому моменту, что существовал не напрасно и сумел воплотить в жизнь давнюю мечту.
И под конец своего пути сбросить оковы зависти, терзающие инфантильного мальчишку из-за тех, кто уже стал лучше его.
«Каждый день мне приходиться жить с мыслью, что в меня может прилететь молния, или того хуже...» — эти слова не хотели покидать мысли Кая. Именно таким возможностям он всегда завидовал: нести разрушения изящным взмахом рук, который обернется для врага оружием страшнее стали и пуль. Свои способности искажать пространство — раздирать его порталами, словно податливую ткань, — «Черный Кот» считал балаганными фокусами и часто жалел, что не способен взаимодействовать с силами значительно полезнее.
Однако ни разу подросток не ставил перед собой иного вопроса: с какой целью он желает столь привлекательного могущества? И, даже спросив об этом сам себя, никогда бы не нашел верного ответа.
— Неужели все эсперы настолько тираничны? — спросил он у Саймона, не скрывая глубокого удивления за своими словами.
«История полнится случаями, когда власть и могущество заставляли людей изменять самим себе и портили их. А теперь представь, что такая власть дается тем за то, чем больше величина меры их жестокости и деспотичности» — спокойно и рассудительно заявила Элис, поставив мальчишку в еще большее замешательство медленно складывающейся в его голове мозаикой.
Картинно, но вместе с тем в шутку надувшись, Кай после красноречивого толчка в грудь слез со стрелка и занял место на полу рядом с ним в своей любимой манере.
— Думаю, ты бы и дня не прожил на моем месте, хах.
— Я и не прожил, — тихо, сам себе признался подросток.
Проявив понимание и внимательно послушав признание друга, Кай не решался заговорить, усваивая сказанное.
История, казавшаяся Саймону неправдоподобно звучащей из его собственных уст, произвела на «Черного Кота» обратное впечатление. Мальчишка верил стрелку и в нем рождалось сочувствие к нему, вынужденному примириться с существованием собственного альтер-эго, угнездившегося в альковах трепетного разума. И в то же время Кай рвался рассмеяться оттого, насколько хорошо понимает Саймона, сам продолжительное время коротая жизнь с чужим голосом в голове.
Однако Элис — не часть его личности, равно как не является отражением спектра чувств, которые мальчишка хотел бы безуспешно отвергнуть от себя. Акума наделена собственной волей и разумом, которые не рвались переплетаться с жизненными постулатами Кая точно так же, как не препятствовали их существованию в прежней согласованности.
В этом заключалась значительная разница между схожим с ним эспером, способным телепатически разговаривать со своим Акмой, всегда находящимся подле тебя, и обыкновенным человеком, загнанным в тиски личных страхов и кошмарных картин подсознания. Внутренняя война с самим собой, рвущая душа и сердце была далека от перемирия между двумя сущностями, волей случая загнанными в один капкан. Второй вариант подразумевал собой возникновение консенсуса, со временем приводящего к взаимопониманию. Так, появившись из зависти Кая, Элис вместе с мальчишкой увязла в паутине, которая тем прочнее, что выгода их взаимоотношений всегда должна быть обоюдна.
Однако первый вариант являл собой совершенно иной пласт душевных распрей. Пустующая зеркальная комната, где мимолетные вещи — такие, как сон, влюбленность, случайное согласие фантазий или одержимость мечтой, — вопреки своей природе могут продолжаться вечно, не выпустит из своих темниц того, кому легко потеряться в собственных отражениях. Обезображенная в выпуклой грани копия самого себя способна поразить, заинтриговать до глубины души и повергнуть в смятение. Каждое действие находит отражение в одной из гладких поверхностей комнаты, то сохраняя свою первозданную суть, то искажаясь до неузнаваемости. Повинуясь фальшивому натиску миражей, прийти к соглашению с самим собой невозможно так же, как нельзя погасить звезды на ночном небе, просто закрыв глаза и прекратив на те смотреть.
— Какой бы не была природа иллюзии, она сможет на самом деле убить тебя лишь в том случае, если ты в нее поверишь, — смущенно произнес Кай.
Улыбка тронула его губы, а изумрудные глаза, боясь встречаться с пристальным взглядом Саймона, беспомощно уперлись в пол. Весь вид мальчишки выдавал вершащийся за кулисами беспрерывный поток размышлений. Лучше всего ход приобретающих форму мыслей и не оглашенные вслух намерения вора понял его собственный голос, изо дня в день вещающий в голове, подобно несводимому с памяти пятну совести.
«Не вздумай» — холодно остановило его «пятно».
«Почему? Он ведь все равно уже знает, что я эспер...»
«Но он не знает обо мне, Кай» — возразила Элис.
«А это имеет особую разницу?» — решительно не понимал «Черный Кот».
«Глупый ребенок. Просто не рассказывай ему обо мне и все тут» — раздалось в голове с железной твердостью, из-за которой спорить с акумой Кай не осмелился.
«Во всяком случае, сейчас» — смягчилась та мгновением позже.
— Я верю тебе, Саймон, — весело произнес Кай, поднимая взгляд на друга.
Затем он резко подскочил к нему и схватил руками за плечи, продолжая обезоруживающе улыбаться.
— Не сдавайся миражам, Саймон! Ведь что бы не говорил твой голос, это обыкновенный морок. Злу, укоренившемуся и цветущему пышным цветом в сердцах разумных существ, всегда нетрудно найти новое применение. А ты ведь не злодей, — вздохнув с неподдельным облегчением, эспер заключил стрелка в очередные крепкие объятия.
«Да кончайте уже обниматься каждую минуту! Ей богу, Кай, подумай о том, как мне отвратительно быть свидетелем ваших нежностей» — вновь преувеличенно простонала Элис.
— И я рад, что ты сказал мне об этом! Ах, мой драгоценный друг, я тебе потом такую историю расскажу... Может, тебе станет легче, когда ты ее услышишь. Но это потом! Давай сейчас уходить отсюда: я боюсь, что мы ненароком могли потревожить сигнализацию, — быстро затараторил Кай, не замечая, как ускорился темп его речи.
Он потерся щекой об плечо стрелка, в точности копируя еще один элемент манеры поведения своего излюбленного животного, затем играючи пошкрябал когтями грудь товарища и устремился к двери, ведущей из светившегося светом ламп магазина на холодный уличный воздух.
Вор напрочь позабыл о том, что когда они с Саймоном проникли в кондитерскую, дверь оставалась непотревоженной. Она распахнулась без всякого ключа, стоило лишь подойти к ней с уговорами изнутри помещения, путь в который ей преграждался. Но следом за одним поворотом громко щелкнувшей ручки пронзительный вой сигнализации раздался из динамика под потолком помещения, сорвав с губ «Черного Кота» тихое «Упс...».
— Саймон, я случайно... Прости меня, — едва ли не прохныкал он, сознавая, насколько глупо только что поступил.
В свете переменившихся событий медлить было непозволительно: каждый упущенный миг неумолимо приближал двух беспредельщиков ко встрече с полицейскими, выехавшими на сигнал об ограблении магазина. Подросток в латексном костюме стрелой метнулся к Саймону, схватил того за руку и с той же прытью покинул вместе с ним кондитерскую.
Часть города, в которой они находились, была Каю знакома. Остатки алкоголя согревали молодой организм не хуже разминки, которой оказалось бегство по переулкам Тэкумо Сити. Эспер на удивление хорошо помнил путь, которым практически тащил следом за собой Саймона: в какой-то миг стрелок даже споткнулся, приняв на себя роль роль мешка.
И «Черный Кот» упрямо волочил за собой этот мешок.
Лишь в нескольких кварталах от злосчастной кондитерской он остановился, позволяя перевести дух и себе, и товарищу. А так же по той причине, которая не могла простить отлагательств.
— Блин, Саймон... Мне нужно отлить. Никуда не уползай, — произнес Кай перед тем, как скрыться за ближайшим углом многоэтажного здания. А минутой спустя оттуда принялись доноситься странные звуки диалога.
— Кхе, — настойчиво прозвучал голос доселе молчавшего, но скрипевшего латексом Кая.
«Ты это мне что ли?» — удивилась акума в его голове.
— А кому же еще? Конечно тебе! — шептал мальчишка.
«Что именно-то мне?» — последовал новый вопрос, преисполненный удивленного непонимания не меньше, чем первый.
— Я стесняюсь, чего тут непонятного? — шепотом продолжал эспер.
На короткое время Элис замолчала, пытаясь угадать: шутка это была, или свежий воздух странным образом ударил Каю в голову, возвращая ему алкогольный осадок на восприятие окружающего мира.
«Ты до сих пор пьяный что ли? Меть уже скорее угол, дурень»
«При тебе?» — на этот раз мысленно возразил мальчишка.
«Я же голос в твоей голове, а не живой человек, дурья эта твоя башка, Кай!»
— А... ну да... — вновь вслух повторил «Черный Кот», и на этом односторонние перешептывания с неизвестным прекратились, сменившись новым скрипом латекса, тихим лязгом пряжки ремня и последовавшими вскоре за ним журчащими звуками воды.
Покончив со своими делами, эспер, приосанившись, вернулся к Саймону, не сдержав добродушной улыбки при виде «потрепанного» дорогой стрелка.
— Ах, какой же ты... Лохматый, грязный. Но все равно такой милый! — рассмеялся «Черный Кот» и задумался, каким бы словом обозвать приятеля. Он еще раз осмотрел с ног до головы его взъерошенный вид и быстро вынес вердикт:
— О, придумал! Буду звать тебя... Лисенок! Ты же не против, мой драгоценный Саймон?
«Лисенок?» — скептически переспросила Элис.
«Ну да, Лисенок. А что такого? Он похож на него очень сейчас» — невозмутимо ответил Кай.
«Странные у тебя ассоциации...» — задумчиво произнесла акума, — «Уж не влюбился ли ты?»
«Кхе. Не говори глупостей» — зарделся мальчишка пунцовым пламенем на щеках.
Отвернувшись от Саймона, он увидел перед собой закрытые на ночь витрины еще одного магазина. Со стороны фасада не было видно вывески, что светилась ядовитыми цветами неоновых ламп в часы работы заведения с товарами интимно-развлекательного характера, однако выбор у Кая был не велик: либо он немедленно находит убежище, либо они с Саймоном мирятся с угрожающей перспективой угодить под фары патрульной полицейской машины.
Не спрашивая на этот счет мнения у своего товарища, Кай раскрыл перед собой новый портал. Подхватив под руками уставшего Саймона, он втащил паренька внутрь алеющего разлома в пространстве и через несколько мгновений свет уличных фонарей заволокло чернильной тьмой внутренностей магазина. Вор после перемещения в очередной раз споткнулся, в этот же раз упав на спину и задев во время падения стойку с товарами.
Не успев придти себя, он тут же ощутил, как что-то упало ему на лицо, оставляя вспышку острой боли в саднящем носу и с тихим шумом прокатилось рядом по полу.
— Ай! Что это только что упало? — спросил «Черный Кот» у своего приятеля.
«Твое достоинство» — флегматично вздохнула Элис.