5. Внешность:
Он подходит к зеркалу по утрам. Угрюмая мина, которая не сходит с его лица, пока рядом никого нет, настолько кислая, что глядя на нее хочется морщиться еще больше. Указательными пальцами он «ставит» себе улыбку.
- Так, наверное, лучше? – спрашивает он у зеркала. Естественно, ответа не последует.
Он блондин и у него прямые волосы. Этим он пошел в мать. Так же как и прямым носом. Правильными чертами губ. Наверное, можно сказать, что отражение довольно-таки красиво. Эдакий ангел, с глазами дьявола. А ведь глазами он пошел в отца.
«Можно сказать спасибо твоему папуле», сказал кто-то однажды – «Без этих глазок тебя никто бы не воспринимал всерьез».
Этот кто-то сам тотчас же остался без «глазок». Впрочем, молодой человек и сам понимал, что его глаза – дурное наследие. Благодаря им он действительно выглядел зловеще. Его с легкостью можно было принять за человека неуравновешенного, не умеющего контролировать собственные эмоции. Словно хищник, смотрящий на вас из клетки, через прутья. «Думаешь, они долго будут сдерживать меня, приятель, эти стальные прутки? Дай только смотритель отвернется, и я сожру тебя с потрохами». Иногда, когда он бывает сильно пьян, ему кажется, что нечто подобное говорит ему его отражение.
После зеркала он идет к большому шкафу-купе, в котором висит вся его одежда: преимущественно это строгие деловые костюмы, среди которых изредка попадаются вещи более свободного стиля.
На двери шкафа располагается еще одно зеркало. И глядя в него он видит свое жилистое тело, с несколькими шрамами, разбросанными по коже то тут, то там. На груди особенно большой рубец – наука на все времена, печать прошлого и просто саднящее воспоминание, которое иногда приходиться заливать алкоголем.
«Костюмы тебе идут, - говорила мать. – Носи их с гордостью. Это не только одежда, но и знак того, что ты принадлежишь к Высшей касте!»
-Чокнутая ведьма, - говорит он каждый раз, как вспоминает эту фразу, но, тем не менее, вынимает костюм из шкафа, достает его из чехла, вдыхая запах лимонного освежителя.
Уходя из квартиры, он всегда еще раз смотрится в зеркало, третье по счету, висящее в прихожей. Он всего лишь один из членов Бюро, одетый как подобает дресс-коду. У многих такие же глаза, повидавшие немало. Многие так же улыбаются, пряча за улыбкой что-то большее.
Но немногие являются членами клана Ямато.

6. Характер:
- Я делаю то, что хочу!
Слуга корчится на полу, пытаясь вынуть из бедра вилку и истошно вопя проклятья в адрес маленького чертенка. На крики сбегается остальная прислуга; прибежавшая мать тут же хватает сына на руки, бросая пару фраз столпившимся вокруг людям. Раненого тут же подхватывают на руки и уносят.
А вечером того же дня над этим случаем во всю глотку хохочет отец:
- Вилку в ногу! Вот вытворил, вот порадовал папу!
Члены клана Ямато не всегда отличались благоразумностью. Некоторые ветви были настолько поглощены и развращены властью, что по меркам обычного общества они являлись полными психопатами. Естественно, чтобы не порочить честное имя клана, подобные случаи заминались, проплачивались. На них закрывали глаза, помня о том, что Ямато когда-то сделали.
- Только по доброй памяти! – говорили многие, протягивая руки к неиссякаемому кошельку клана.
Неудивительно, что в подобной атмосфере безнаказанности не может вырасти человек, который твердо видит границу между тем, что можно и тем, что нельзя. Вернее сказать, он считает, что ему можно все.
Вилка в ногу прислуге, лишь для того, чтобы посмотреть, правда ли кровь красная. Не врут ли книжки, которые дал ему почитать отец?
Глаз, выбитый однокласснику лишь из-за того, что тот случайно толкнул его в коридоре. «Он что, не видел, что Я иду?» - ответил тогда мальчик, а приехавший в Академию отец, как всегда со смехом, замял проблему.
Если внешностью парень пошел по большей части в мать, то характер, целиком и полностью, ему достался от отца – бешеного пса семьи Ямато. Формально они не были членами клана, но всегда следовали за ним. Если нужно было уладить проблемы не гуманными способами – они тут как тут. Со временем, за заслуги прошлого, их приняли в семью, сделав отдельной ветвью.
«Запомни малыш – благородство и честность, это лишь проявление слабости. Человек слаб внутри, он всегда задает себе вопрос: «А правильно ли я поступаю на данный момент». Даже сильнейшие мира сего, на чьих руках крови побольше, чем на наших, терзаются этим вопросом. Мы не терзаемся. Если человека нужно убить – убей. Не дай морали душить тебя, подобно удавке. Чем больше колеблешься, тем больше она затягивается и тем труднее принять решение».
Когда тебя с детства готовят к тому, что тебе придется подчищать дерьмо за основной ветвью, то поневоле становишься черствым, как засохший хлеб и настолько же эмоциональным.
Когда ты должен убивать людей, со временем начинаешь искать в этом удовольствие. Либо сходишь с ума, либо все-таки находишь в этом некую приятность, мерзко манящую тебя в свои объятия. Видя кровь – улыбаешься, видя смерть – смеешься.
Когда тебя с детства окружают «друзья» отца, которые так же любят кровь, бьющую из чужих вскрытых вен и которые мечтают свергнуть молодого господина, чтобы самому занять его место, то учишься не верить никому. Даже ближайшим родственникам.
«Они первыми ударят тебя в спину. Зачем? Из-за власти разумеется. Она портит умы. Власть это бешенство – пена у рта, помешательство, которое ввергает тебя в пучину безумия. Даже я не могу устоять» - когда отец начинал подобные разговоры его взгляд всегда мутнел – он смотрел перед собой, но не видел ничего; или же наоборот, видел столь многое, что не каждому дано понять.
Его сын тоже любит власть. Он купается в ней, как многие купаются в бассейне, в который ходят с семьей по выходным. Власть обволакивает со всех сторон, укутывает тебя, как одеяло, которое подтыкала под матрас мать, когда ты еще был маленьким. И лежа в этом импровизированном конверте из одеяла, ты не боишься никаких подкроватных монстров. С возрастом монстры становятся другими, но и одеяло меняется.
«Добивайся власти и положения любой ценой. Братья и сестры, родство, кровные узы - это ничто. Есть только она, единственная и неповторимая. Не прощай ошибок и никогда не забывай обид» - заветы, оставленные большим бешеным псом, свято чтутся его подрастающим щенком.
«Ключевая эмоция? Жажда крови, естественно» - как ни в чем не бывало, говорит он психологу из Бюро на ежегодном осмотре. – «Еще вопросы?» - закидывая ногу на ногу спрашивает нынешний глава младшей ветви Ямато.

7. Био:
- Скажи мне, Хиакава, разве я не предупреждал тебя? – человек, сидящий напротив связанного, оседлал стул и пытается закурить. После трех щелчков бензиновая “Zippa” выдает огонь, который жадно принимается за сигарету. Человек затягивается, выпуская никотиновый дым через ноздри.
Связанный по рукам и ногам, он же Хиакава, которого уже предупреждали, лишь мычит что-то несвязное в ответ.
- Трудно говорить с кляпом? Хочешь, чтобы я его вынул?
Мужчина, которому заткнули рот тряпкой, найденной неподалеку на полу этого заброшенного склада, судорожно кивает несколько раз подряд.
- Не-е-е-ет, - протягивает сидящий напротив, стряхивая на пол пепел. – У тебя уже была возможность говорить. Много говорить. Буквально лить на меня потоки из слов – таких красивых и хитровыебан…х, что я тебе даже поверил.
Хиакава вертит головой из стороны в сторону, словно отрицая что-то. В его глазах читается страх. Страх, растущий по экспоненте. Плавный график, вышедший из начала «да он просто шутит, напугает да отпустит», и стремящийся к вершине «мать твою, он долбанный псих! Он убьет меня!».
Словно прочитав все это в глазах пленника, мужчина улыбается:
- Да, да. Именно так мы и поступим, Хиакава. Я тебя… - делая затяжку, чтобы подчеркнуть момент и выдержать драматическую паузу, словно заправский актер, работающий на публику, он выдает ответ: убью.
- Причем не просто убью. Я отниму все, что ты имеешь. Твою семью. Я прямо сейчас, после того, как всажу тебе пулю в лоб, пойду и трахну твою красавицу жену. Ты думаешь, она будет против? Да эта шлюха итак спит с кем попало. А потом я трахну твою дочь. Она как раз становится совершеннолетней завтра. Обожаю подобные совпадения. А после твоей семьи я примусь за твою компанию. Как там она называется? «Hee product.» Дебильнее названия придумать не мог? Я буду одной рукой держать твою дочку за волосы, драть её во все щели, а другой рукой, по телефону, покупать акции твоей «Хи-хи продакт». Как тебе мой распорядок на ближайшую неделю?
Хиакава, связанный и беспомощный, погруженный в пучины отчаянья, сидит на стуле. Он уже потерял всякую надежду. Дни его сочтены.
Человек напротив ухмыляется. Он тушит сигарету о спинку стула. Пристально смотрит перед собой пустым взглядом, не выражающим ничего хорошего. Постоянная улыбка не сходит с его лица.
- Да ладно тебе, Хи! Ты поверил? Поверил в это?
Словно свет в конце туннеля, светится эта фраза – Хиакава летит к ней. Он уже готов рассмеяться, когда ему вынут кляп изо рта. Сказать, что этот сукин сын напугал его. Действительно напугал, до дрожи в коленках, до мочи в штанах, которая сейчас предательской струйкой бежит по щиколотке, стекая в ботинок. Хиакава поднимает взгляд, подобный взгляду преданной собаки, которую хозяин сначала побил, а теперь кидает лакомую кость – за это можно все простить, все понять, кричать: «Да, я виноват! Конечно, виноват! Все видели, что я виноват?! Меня правильно наказали! Но теперь я исправлюсь!»
Но взгляд натыкается только на дуло пистолета.
- Конечно, я соврал. Я трахну твою дочь сегодня же. Вместе с женой. На одной кровати. Спокойной ночи, Хи.
Раздается выстрел.

Он вышел со склада, где только что застрелил человека, который слишком много знал. Даже не знал, а хотел узнать. Это была слишком дурацкая привычка, которая в последнее время процветала у многих – они лезли в личные дела Ямато.
Его ждала машина – автомобиль бизнес-класса, такой же черный и строгий, как и костюм, в котором ходил этот человек.
- Обставить все как самоубийство. Причина – полный крах его компании. Жене и дочери платить алименты.
Двое людей, в темных солнцезащитных очках и при такой же форме, что и их хозяин, молча кивают.
- Жена скончается через месяц-два от сердечного приступа. Дочь выдать замуж за кого-нибудь из наших – после супруги она единственная наследница. Вопросы будут?
Два синхронных отрицательных кивка.
Уже позже, когда он поведет машину по автостраде, ведущей из окраин города, где находился склад, в самое сердце огромного мегаполиса, то вспомнит, что не всегда был таким…
Из ранних воспоминаний всплывал перед глазами отец бьющий по лицу мать. Она смиренно переносила пощечины, не издавая ни звука. Мальчик, заставший все это, стоял в дверях и плакал.
- Ты учишь его не тому, что должен знать член клана Шоцу! – один хлесткий удар следует за другим. А когда они прекращаются, женщина упирается спиной в стену. Ее глаза словно у дикой кошки. Она необычайно красива, в отличии от своего грубовато мужа. Но сейчас по ее лицу течет кровь и начинают появляться синяки.
- Мы больше не клан Шоцу. Нас приняли в Ямато. Нам оказали великую честь, а ты! Ты, сволочь, ты позоришь нас своими манерами!
Еще один удар.
- Запомни, раз и навсегда – мы бешеные собаки, которым бросили со стола лакомство. Подачку! Нас никогда не примут за равных. Мы убийцы. И он, - отец показывает на сына пальцем, - будет убивать. Еще похлеще меня, вот увидишь. Уж я его воспитаю! И начну прямо сейчас!
Он был пьян.
Его руки, большие и грубые, как у Великана из сказок, что читала мать, раз за разом поднимаются и опускаются, словно волны цунами накатывая на беззащитного ребенка. На спину Великану кидается фурия-мать, которая понимает, что её ребенка, её дитя могут просто размазать. Уже теряя сознание он видит, как отец скидывает свою супругу на кровать, наваливается на нее всем телом, попутно сдирая одежду… мир окутывает тьма.

От воспоминаний его отвлек телефонный звонок. Задрожал телефон закрепленный на передней панели автомобиля. Запищала в ухе гарнитура. Указательный палец правой руки нажал на маленькую сенсорную кнопку и зазвучал голос:
- Господин, простите за беспокойство, но ваша мать просила…
- Передайте ей, что я навещу ее завтра, - бесцеремонно перебивает он. – А может быть на следующей неделе. У меня дела. Она поймет.
«Она же всегда хотела, чтобы я соответствовал своему костюму…»

- Мы теперь члены клана Ямато… Ты понимаешь, сынок, что это значит? – почти шепотом говорит женщина, стоящая на коленях перед своим сыном, поправляющая ему бабочку. – Конечно же, ты еще ничего не понимаешь. Ты поймешь, когда станешь постарше. Обязательно поймешь.
Сегодня они должны были идти на какой-то благотворительный бал/церемонию/фуршет/банкет?
- Пьянка, - окрестил это все одним словом отец. – Ямато как всегда нажрется, сукин сын. А ты, малыш, подружись с его сынком. Сэта. Запомнишь имя?
Мальчик кивает отцу в ответ.

Когда звонок прервался, на телефоне высветилась заставка главного экрана. Он и Сэта – оба уже выросли, оба огрубели характерами. От них прошлых не осталось и следа. Даже заставку в телефоне сделали с подачи одной их общей импульсивной знакомой.
«Лишь я могу понять тебя и лишь ты можешь понять меня» - как-то так можно было описать их отношение друг к другу.
Для многих людей бывший сын клана Шоцу был лишь психопатом. Убийцей, готовым пойти на все ради достижения поставленной цели.  Маньяком, асоциальным и аморальным уродом, убивающим даже детей, если на то была необходимость.
Для Ямато Сэты он был другом, телохранителем и названным братом. И когда случился переворот, они тоже были вместе. Вернее, в самой гуще событий был сам Сэта. А за ним, прикрывая спину, следовала его тень.

- Стреляйте, он тут, рядом. Он где-то рядом!
- Моя рука! Её нет! Он отрезал мне руку!
- Оно внутри меня! Вытащите! Умоляю, вытащите!
Крики, кровь, льющаяся по коридорам, хлещущая из разрубленных тел, взмахи клинка, отправляющие солдат, одного за другим, в небытие.
Двое эсперов выходят ему навстречу. Он взмахивает мечом – замысловатым узором ложатся капли крови на стену; лезвие снова сверкает и готово убивать.
- Осторожней, - говорит один из его противников. – Он опасный противник. Говорят, может разрубить тебя одним махом…
Другой смеется, буквально заливается смехом:
- С обычными людьми может и прокатит, но не с нами!
Когда, спустя несколько мгновений позже, он оставил их обоих умирать в коридоре, еле живой эспер еще повторял: «… но не с нами».

Я расскажу тебе легенду, -начинала одну из своих сказок мать, - о древнем мече, который был известен во многих мирах. Владение им обязывало тебя стать Лидером. Вести за собой свой народ. Меч, который не мог поднять никто кроме истинного Правителя. И первое Великое Королевство было создано под знаменем этого чародейского клинка. Имя этому мечу – Экскалибур. Враги падали на колени лишь при одном его виде. Он разрубал даже самую прочную сталь и никогда не ломался. Лезвие его всегда было остро, как если бы его только что заточили. И каждому правителю этот меч представал в разном облике. Говорят, когда смертные умирали, их оружие хоронили вместе с ними, но потом, спустя много лет, когда их могилы вскрывали, не было и намека на чудесное оружие. А потом оно появлялось в руках очередного человека – избранного!

- Я не избранный. Избранный ты, - сказал он тогда Сэте, стоя рядом с ним и сжимая в руке меч, названный в честь древней легенды. – И пускай этот меч в моих руках служит мне, но я извечно буду служить тебе. А значит фактически, мой дар, этот Акума, который достался мне благодаря странным превратностям судьбы, в твоих руках. Направляй его.
И тогда же, в комнате, наполненной мертвыми коррумпированными идиотами, не способными вести людей, он сделал то, что всегда запрещал отец – «Никогда и никому не служи всецело. Лишь делай вид. Тебе в любой момент может понадобиться всадить этому человеку нож в спину»
«Только ради этой личности, я готов сделать исключение из общих правил».
 
 

8. Способности:

8.1 Тип Акума:
Альфа-тип

8.2 Вешний вид:
Экскалибур

8.3 Особенности:
Акума способен изменять гравитационное поле вокруг хозяина. В эту способность входит изменение собственного веса, веса мастера и окружающих предметов, в том числе противников.
Увеличение веса меча никоим образом не отражается на его хозяине – для него он всегда весит одинаково, что позволяет эсперу разрубать прочные конструкции.
Контролируя гравитацию, Акума подавляет любые перегрузки, что позволяет его мастеру двигаться быстрее обычного человека, а также реализовать способ мгновенного передвижения, когда вес оружия увеличивается, а вес эспера уменьшается, позволяя последнему одним взмахом перемещать себя на большие расстояния с огромной скоростью.
У Акума имеются ножны, которые исчезают и появляются по желанию эспера. Служат для техники дальнего боя – Иайдо. При резком извлечении меча из ножен, создается гравитационная волна, сметающая все на своем пути. Мощность волны напрямую зависит от концентрации – чем дольше идет подготовка к атаке, тем сильнее будет разрушительная сила.
Так же их (ножны) можно использовать как дополнительное оружие и для реализации еще одной смертоносной техники: при затрате огромного количества силы создается локальная черная дыра, затягивающая врагов в измерение внутри ножен.

9. Реликвии и Оружие:

10. Связь: Есть у администрации

11. Опыт игры:Имеется

12. Пробный пост: